Величайший артист Валентин Гафт умер сегодня у себя дома на 86-м году жизни, о чём сообщила жена известнейшего актёра театра и кино, театрального режиссера, поэта и писателя Ольга Остроумова, которая около двух недель назад рассказывала о состоянии его здоровья после перенесённого инсульта.
Такие проблемы со здоровьем случились у 85-летнего народного артиста РСФСР ещё летом прошлого года, когда он оказался в реанимации, потом он долго восстанавливался, находясь в реабилитационном центре.
Недавно Ольга Остроумова (на фото вместе с супругом) заявила о том, что его состояние стало стабильным, и все опасения — уже в прошлом, но, видимо, потом всё-таки случились осложнения. При этом более года Гафт был прикован к кровати. По словам его жены, он всё понимал, просто не вставал, нормально общался.
12 декабря же артиста не стало…
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Валентин Гафт родился 2 сентября 1935 года в Москве в еврейской семье, его родители — родом из украинского города Прилуки. С детства мечтал стать артистом.
В 1957 году окончил Школу-студию МХАТ (мастерская В. О. Топоркова), а вот в Щукинское училище не смог поступить. Играл в Театре имени Моссовета, Московском драмтеатре и «Ленкоме». С 1969 года выступал в «Современнике».
Дебютировал в кино в 1956 году, сыграв в картине «Убийство на улице Данте». Валентин Гафт известен своими выдающимися ролями в таких знаковых фильмах, как «Мастер и Маргарита», «Небеса Обетованные», «Гараж», «О бедном гусаре замолвите слово…», «Чародеи».
Валентин Иосифович, который славился своей невероятно талантливой игрой в кино и театра, так как отрабатывал каждую роль до мелочей, был трижды женат, дважды стал отцом. Любил петь и писал чудесные стихотворения, хотя не относился к этим занятиям серьёзно. К примеру, вот что он написал о своём детстве:
Уже от мыслей никуда не деться.
Пей или спи, смотри или читай,
Всё чаще вспоминается мне детства
Зефирно-шоколадный рай.
Ремень отца свистел над ухом пряжкой,
Глушила мать штормящий океан,
Вскипевших глаз белесые барашки,
И плавился на нервах ураган.
Отец прошел войну, он был военным,
Один в роду, оставшийся в живых.
Я хлеб тайком носил немецким пленным,
Случайно возлюбя врагов своих.
Обсосанные игреки и иксы
Разгадывались в школе без конца,
Мой чуб на лбу и две блатные фиксы
Были решенной формулой лица.
Я школу прогулял на стадионах,
Идя в толпе чугунной на прорыв,
Я помню по воротам каждый промах,
Все остальные промахи забыв.
Иду, как прежде, по аллее длинной,
Сидит мальчишка, он начнет всё вновь,
В руке сжимая ножик перочинный,
На лавке что-то режет про любовь.
Или о том, как трудно наблюдать за тем, как уходят из жизни его близкие, друзья, коллеги, знакомые:
Живых всё меньше в телефонной книжке,
Звенит в ушах смертельная коса,
Стучат всё чаще гробовые крышки,
Чужие отвечают голоса.
Но цифр этих я стирать не буду
И рамкой никогда не обведу.
Я всех найду, я всем звонить им буду,
Где б ни были они, в раю или в аду.
Пока трепались и беспечно жили,
Кончались денно-нощные витки.
Теперь о том, что недоговорили,
Звучат, как многоточия, гудки.